Фото: tutu.ru, автор - фотограф Елизавета Короткова
Любовь к природе и всему живому Андрею Александровичу привили его отец и дед — страстные рыбак и охотник. Сходив несколько раз с ним на эти непростые промыслы, юноша влюбился в лес и решил непременно связать с ним свою жизнь.
Поэтому после окончания школы поступил в Кировский сельхозинститут на биолога-охотоведа, но на заочное отделение, так как к тому времени он вместе с семьёй переехал жить в город Волжский в Волгоградской области. Параллельно учёбе работал на местном заводе.
— Когда учился на втором курсе, общался с товарищем. Он уже работал в Печоро-Илычском заповеднике и так расписывал мне прелести тайги, что я тут же сорвался и поехал устраиваться туда на работу. Сначала трудился в Якшинском леспромхозе, после — уже в самом заповеднике кочегаром. А потом его директор Корнелий Мегалинский предложил мне выбор: идти на кордон лесником или лаборантом на лосеферму. Я выбрал последнее, так как с этой должностью было легче совмещать обучение в вузе.
Шестого июля 1984 года Андрей Сацюк стал членом команды первой в мире лосефермы под руководством ведущего научного сотрудника заповедника Михаила Кожухова.
На своём месте
Тайга влюбила в себя Андрея Александровича, и никакого дискомфорта от переезда из крупного промышленного города Нижнего Поволжья в дремучий лес он не испытывал.
— Лаборант я был по бумагам, а по факту — разнорабочим. Совершал обходы территории, охранял её от непрошенных гостей, ремонтировал всё, что ломалось, доставлял на лодке или пешком корм. Помогал и с животными —кормил, поил, доил, зимой и летом выводил лосят на прогулку.
Возвращался домой — в находящийся на противоположному берегу Печоры посёлок Якша — Андрей Александрович около девяти часов вечера. И по молодости самым сложным после напряжённого трудового дня оказалось вставать рано утром вновь на работу. А опаздывать категорически было нельзя.
— Михаил Кожухов, который руководил в те годы лосефермой, был человек выдающийся, но с очень сложным характером. Он славился требовательностью и делал нагоняй за малейшее нарушение дисциплины, поэтому на ферме часто менялся младший персонал. И так как Михаил Вениаминович был глуховат и пользовался слуховым аппаратом, замечания часто делал на повышенных тонах. Правда, и отходил он быстро. Через пять минут после тирады о необходимости увольнения сотрудника по собственному желанию вновь становился радушным. К ранним подъёмам я в итоге скоро привык, так как понимал, что от меня зависят животные.
Лосеводство увлекло Андрея Александровича. Он с интересом изучал местную научную библиотеку и, прежде всего, работы основателя фермы Евгения Кнорре. А в 1991 году специалист получил диплом о высшем образовании биолога-охотоведа и продолжил работать на лосеферме уже в должности лесника. Правда, обязанности не изменились: обход территорий и уход за животными.
Чем лось отличается от коровы
Лоси — удивительные животные: по сути своей они дикие, но если найти к ним подход, то будут встречать «своего» человека поцелуями и никуда от него не отойдут. Поэтому так сложно, например, выгуливать лосят: нужна немалая сноровка, чтобы оставив их в лесу, незаметно уйти. Иначе они просто пойдут за человеком обратно.
— Коровы живут рядом с человеком несколько тысячелетий, и у них в генотипе заложено послушание. Лосей же мы одомашниваем с середины прошлого века, и сейчас имеем лишь несколько поколений прирученных животных, но не более. Поэтому в работе с ними нужно держать ухо востро: они и лягнуть могут, и боднуть и просто сбить с ног, при резком повороте. Особенно опасны быки (так называют самцов лосей) во время гона. Помню, как-то мимо фермы шёл местный мужичок с двумя чемоданами, только выписавшийся из больницы. И в это время из загона убежал наш сохатый Бутус. Увидев человека, он направился к нему, а тот, заметив это, пошёл быстрее — испугался. В итоге до места своего назначения — где-то через полтора километра, бедный мужчина едва ли не бежал, забыв про свою больную поясницу.
В работе с лосями, добавляет Андрей Александрович, необходимо постоянное «ментальное воздействие». То есть чувствовать себя уверенно и не бояться, когда лось показывает свой норов, и очень много говорить — чтобы «заболтать», отвлечь животное. Но, ни в коем случае нельзя лося пугать просто так, иначе он запомнит вас и когда-нибудь обязательно отомстит.
— В работе с лосями мне помогло биологическое образование. Несмотря на то, что охотоведение с разведением животных мало связано. У нас в институте была великолепная база: биология, физиология, ветеринария, цитология и многое другое. Благодаря их изучению я понял, какие процессы протекают внутри живых организмов, как мы и животные воздействуем с окружающим миром и друг с другом.
Например, простой факт — у лосей очень чувствительный нос. Однажды мы отводили животных на делянку к рабочим — покормить лосей отходами от рубки леса. Лесники закончили смену и решили оставить свою бензопилу «Урал» тут же. Я предупредил, что запах бензина для лосей — как наркотик, и они могут инструмент повредить. Мужики лишь пожали плечами, бросили пилу в глубокий снег и ушли. Вернулись на следующий день — а от бензопилы мало что осталось: животные вытоптали вокруг неё воронку, сломали и погнули все алюминиевые детали — так их одурманил запах.
Тёмные времена
90-е стали испытанием для всей страны, и Печоро-Илычская лосеферма не была исключением. Пятого сентября 1990 года в Сыктывкаре прошёл III Международный симпозиум по лосю, его выездная сессия состоялась на базе посёлка Якша. Это, как вспоминает Андрей Александрович, был последний всплеск внимания к лосеферме.
— После распада СССР образовалась другая страна, которой было мало дела до охраны природы и продолжительных научных опытов по одомашниванию животных. Поэтому в 1996 году научную тему «Одомашнивание лося» закрыли, а саму ферму вряд ли удалось бы отстоять, если бы не авторитет Михаила Кожухова и директора заповедника Корнелия Мегалинского. Статус лосефермы изменился: мы вошли в отдел экологического просвещения заповедника.
Что касается самого Андрея Сацюка, выживать в этот переходный период помогла семья. К 1996 году у него было уже четверо детей, а благодаря достаточно большим хозяйственным участкам семьи супруги — одной из самых уважаемых в верховьях Печоры — удавалось обеспечить себя и овощами, и молоком. Правда, работать приходилось много, и не только дома.
— Мы работали на лосеферме как одна семья, поэтому разделение на должности было формальным, скорее даже по полу: на мужчинах лежал весь тяжёлый физический труд, женщины работали с дойными лосихами, а девушки — с лосятами. Скажу честно, в моём функционале ничего не изменилось и после того, как в 2000 году я занял должность методиста отдела экопросвещения и заведующего фермой. Так же и с дойкой помогал, и воду носил. Разве что добавилось бумажной работы.
Луч света в тёмном царстве
Важным, а для сотрудников лосефермы ещё и печальным, изменением стала отмена свободного выгула.
— С момента открытия фермы животные разделены на три группы: средневозрастные особи от полутора лет, молодняк до года и дойные животные. До 2001 года для всех групп был предусмотрен свободный выгул, только дойным лосихам в период дойки и малышам сеголеткам мы корм приносили в загоны, где с ними работали. Но из-за того, что с развалом системы выделенная нам зона фактически перестала охраняться, животные всё чаще с выгула не возвращались из-за браконьеров или диких животных, и вскоре из поголовья в 30 лосей осталось только трое животных. Поэтому мы перешли на полностью загонное содержание.
Основной корм для лосей — древесно-кустарниковая растительность, которой в день взрослое животное должно съедать около 30 килограмм, а подростки — около 16. И так как теперь животные ограничены в выгуле, веточных кормов приходилось заготавливать намного больше — всё это легло на плечи и без того небольшого коллектива лосефермы.
Впрочем, были и хорошие новости: в том же 2001 году Печоро-Илычской лосеферме впервые за многие годы выделили средства на восстановление поголовья, и работа пошла. Началось строительство нового загона, а к концу следующего года лосей на ферме было уже шесть.
Надежда на лучшее
Все последующие годы работы на ферме — попытка выжить в условиях ограниченного финансирования.
— Загонное содержание требует больше горючего на подвоз кормов, как и самих кормов, больше комбикормов, которые тоже включены в рацион питания лосей. Поэтому поголовье мы ограничили 12-15 животными — чтобы всем хватало еды. С 2010 года, чтобы улучшить финансовую ситуацию, мы стали продавать лосей в зоопарки. Перенимать этот опыт я ездил на Сумароковскую лосеферму в Кострому. Животных у нас хорошо берут, как-то мы отправляли их даже в Бахчисарайский зоопарк. Но морально это всегда тяжело, ведь к лосятам привязываешься как к детям.
Несмотря на постоянные заботы, Андрей Александрович находил время и на хобби — компьютер. В 1995 году эта техника впервые появилась в заповеднике, и с тех пор специалист не представляет себе жизни без неё. Настолько, что в 2005 году он закончил курсы по профпереподготовке и стал работать в заповеднике не только как руководитель лосефермы, но и как системный администратор.
— В этом году, спустя 40 лет работы, по семейным обстоятельствам мне пришлось покинуть свой пост. Впервые за долгое время я остался без своих подопечных, но за их судьбу не переживаю — они в надёжных руках коллектива лосефермы. Я верю, что её ждёт светлое будущее. Уже сейчас у нас есть спонсоры, которые помогают по мере сил, а приток туристов растёт.
Комментарии отсутствуют