«Сельское хозяйство в Китае развивается бешеными темпами»

Интервью с академиком РАН Галиной Баталовой

Галина Аркадьевна вы всю жизнь посвятили сельскохозяйственной науке. А с чего все началось? Почему вы выбрали именно селекцию?

- В детстве я очень любила цветы. Рядом жила пенсионерка-учительница, мой папа постоянно помогал ей с поливом клумб, так они и привили мне любовь к растениям. Еще в школе я хотела поступить в политех на ФАВТ, думала о поступлении в юридическую академию в Свердловске. Но в итоге приняла решение связать свою жизнь с агрономией. Съездила в Мичуринскую академию, но не нашла никаких отличий от нашей сельхозакадемии. Поэтому решила никуда не уезжать, а учиться в вузе ближе к дому. Я изначально понимала, что не пойду работать на производство. Мне ближе углубиться во что-то одно и изучать это.

По распределению пошла на Фаленскую селекционную станцию. Там требовался научный сотрудник в лабораторию овса. Конечно, мне больше нравилась пшеница, но ею не занимались так серьезно. В Фаленках были очень сильны традиции, заложенные еще самим академиком Н.В. Рудницким. В сталинский период там работали лучшие селекционеры страны. Это потом они разъехались по разным городам нашей страны. Благодаря коллективу, наставникам, традициям, я получила серьезный опыт и навыки. В дальнейшем мне это очень пригодилось в исследованиях.

В Фаленках я отработала 16 лет и поняла, что уже выросла и способна на большее. В то время в институте Северо-Востока как раз появилась вакансия замдиректора, руководителя комплексного селекционного центра по растениеводству. Мне предложили, и я с удовольствием согласилась.

В 2016 году вы стали академиком РАН. Как это произошло?

- Вообще механизм кажется простым: защищаете кандидатскую диссертацию, затем докторскую, получаете звание профессора, готовите аспирантов и докторантов. Просто, но не совсем. Необходимы серьезные разработки, работа с учеными других институтов и направлений науки, в т.ч. международное сотрудничество. Все это и многое другое позволили мне сначала стать членом-корреспондентом Россельхозакадемии, а после объединения ее с Российской академией наук и академиком РАН.

Чтобы стать академиком, надо не только добросовестно выполнять свою работу, нужен очень широкий круг общения. Необходимо публиковать результаты исследований, внедрять научные разработки в производство и участвовать в конференциях, передавать опыт молодым ученым. Если вас не знают в научной среде, претендовать на звание академика или члена-корреспондента очень сложно.

Присвоят ли вам звание академика, зависит еще и от того, как звезды сложатся. За редким исключением, только особо выдающиеся ученые, проходят с первого раза. Достойных людей очень много, а количество вакансий ограничено. Я прошла в членкорры с третьего раза, а в академики РАН с первого. В тот год был увеличенный список претендентов, академию решили омолодить. А молодым считается академик, если ему нет 60 лет.

Вы автор 32 двух сортов овса, какие из них самые любимые?

- Наверное, сорта «Медведь» и “Кречет”. В госреестре всего 122 сорта, а в России высевают 221. То есть остальные - нерайонированные. Тем не менее по объему высеянных семян сорт “Кречет” в России находится на 6 месте. Сорта “Аргамак” и “Гунтер” занимают 12 и 15 места.

Средняя урожайность зерновых в Кировской области в прошлом году составила 23,2 ц/га, а в этом году 22,2 ц/га. При этом потенциальная урожайность используемых сортов значительно выше. Почему так получается? Что наши хозяйства делают не так?

- Нужно делать ставку не на урожайность, а на рентабельность. Урожайность во имя урожайности смысла не имеет. Можно получить 22 ц/га и работать с прибылью. А можно получить 50 ц/га, но рентабельность при этом будет отрицательная, поскольку затраты оказались очень высокими. Всегда нужно подходить с экономической точки зрения.

Влияет и техническое оснащение В некоторых хозяйствах техника не справляется с объемами, темпами, поэтому нарушаются технологические сроки. Плюс некоторые руководители недооценивают значимость растениеводства. Все-таки у нас молочная область. Поэтому экономят и на технике, и на удобрениях. Крепкие богатые хозяйства получают урожайность выше 30 ц/га, иногда даже 60. Но стоит отметить, что они высевают наши районированные сорта.

Накладывают отпечаток и климатические условия. Поздний посев из-за холодов, летом то засуха, то дожди.

Как бы вы оценили нынешнюю ситуацию в отечественной генетике (молекулярной биологии) и селекции?

- Я не скажу, что ситуация плоха. Наработки и результаты есть. Мешает хроническое недофинансирование науки. У нас нет современного оборудования, но уровень исследований от этого ни капли не ниже. Нас можно без проблем поставить вровень с иностранными коллегами. Несмотря на все усилия, они, например, так и не смогли вывести такие морозостойкие сорта, как у нас.

В России запрещено использование генномодифицированных растений? Вы считаете, правильно ли это? Или мы таким образом отсекаем себе путь движения вперед?

- С точки зрения науки, такие исследования следует проводить, но мы ничего не знаем о последствиях. Многие ученые проводили исследования на грызунах, их кормили ГМО-продуктами. Через поколение у мышей была потеряна способность к воспроизводству. Грубо говоря, произошла стерилизация. А что будет с человеком? Мы не знаем, как ГМО влияют на организм человека. Например, создали холодостойкий томат. В помидор вставили ген морского организма, даже не от растения. К чему это может привести?

Все говорят, что генная модификация ведет к повышению урожайности. Но в основном исследованиями в этом направлении занимаются компании, производящие пестициды. Они выводят сорта, устойчивые к химикатам. Обработали посевы пестицидами, все погибло, кроме ГМО-культуры.

Уже созданы сорта пшеницы с геном “Терминатор”. Он предполагает, что мы сеем семена, получаем зерно. Но использовать его дальше на семена нельзя, потому что ген “Терминатор” убивает способность к прорастанию. Это ведет к тому, что каждый год нужно будет покупать новые семена.

Науку вперед может двигать и генное редактирование - то, чем мы и занимаемся. Например, от двух сортов овса берут лучшие гены и соединяют, дополняют хорошие качества (урожайность), необходимыми, но отсутствующими у сорта (устойчивость к болезням, например пыльной головне). И то мы с опаской смотрим, что произойдет.

Конечно, ради науки генной модификацией нужно заниматься в закрытых лабораториях и на специальных полигонах. Все развивается. И то, о чем раньше писали фантасты, теперь стало обыденностью. Может быть, генная модификация окажется даже полезной. Но пока она не изучена, к ней нужно подходить с осторожностью.

Президент поставил задачу наращивать экспорт. Насколько продукция нашей селекции (сорта и семена) интересна за рубежом, в частности, в Европе?

- Экспорт семенного материала уже идет, но в небольшом количестве. Преимущественно в страны Средней Азии, бывшие республики СССР - Казахстан, Узбекистан. Турция также закупает наши южные сорта.

Желающих получить наши семена овса и ржи за рубежом много. Например, недавно звонили из Латвии, жаловались, что очень хотят вновь высевать сорта нашей селекции. Но из-за политической ситуации мы теперь не можем поставлять их в Латвию. Хотя раньше они приезжали и фурами вывозили семена. Коллеги из Прибалтики говорят, что сорта европейской селекции не соответствуют их климатическим условиям и сожалеют о сорте овса «Кировец».

Пока объемы экспорта небольшие, но потенциал есть. Может быть, надо вести более агрессивную маркетинговую политику.

Вы стояли у истоков создания Китайско-Российского центра по селекции и переработке овса. Чем он занимается? Как вообще происходит сотрудничество с китайскими партнерами?

- Мы активно работаем, выводим сорта совместной селекции, публикуем научные работы. Если они от нас хотят получить знания, то мы от них - возможность познакомиться с техникой. Их лаборатории оснащены по последнему слову техники. В следующем году мы возможно обменяемся научными кадрами с Бачинской академией. Ученые будут жить и работать в Китае. Их сторона берет на себя все расходы. Это хорошая возможность получить новые знания, подтянуть английский язык, выучить китайский. Необходимо готовить смену – кадровый резерв, только тогда дело живет, когда есть преемственность поколений.

Как в целом развивается в Китае сельское хозяйство?

- Очень интенсивно. Еще в 2005 году у них использовался преимущественно ручной труд. Объясняли это тем, что каждому надо дать возможность заработать. Теперь мелких производителей предполагается объединить в кооперативы или другие организации, механизирвать производство. Высокими темпами строят жилье и дороги в сельской местности.

Работают там по самым современным технологиям, но с учетом почвенных и климатических условий территорий. Например, зерновые культуры выращивают в Байченской академии на поливе. В поле формируют дорожки, в которые периодически пускают воду. Два раза в год получают урожай овса: сначала зерно и солому, потом зеленую массу. В отличие от нас, они сильно развивают переработку. Из того же овса производят и молочко, и полуфабрикаты. Весь мир заполонили своими товарами.

В Китае не пустует ни одного клочка земли. Даже обочины трасс ухожены, крестьяне берут их в аренду, выращивают цветы, кустарник, а государство за это еще платит. Все, что имеется, идет в дело.

Недавно президент Путин подписал закон об органическом земледелии. Как вы считаете, стоит ли вообще развивать это направление в нашем регионе? На какую урожайность зерновых можно рассчитывать в условиях, например, Кировской области?

- Для огородников и фермеров, которые могут реализовывать небольшие объемы этой дорогостоящей продукции, органическое земледелие актуально. Но большое производство в рамках крупных хозяйств - утопия. Нам можно рассчитывать на урожайность зерновых от 6 до 10 ц/га. Естественно решить проблему продовольственной безопасности за счет органического земледелия невозможно. При этом патогенные организмы - болезни и вредители - очень быстро приспосабливаются. Встречаются такие болезни, с которыми не могут справиться даже химикаты. Велика вероятность того, что путем естественной селекции сформируется новая раса патогена или в связи с изменением климата появятся новые вредные насекомые, которые нанесут значительный урон или даже уничтожат урожай. На больших территориях сложно бороться с сорняками, болезнями и вредителями. В принципе, органическое земледелие развивать надо, но в разумных пределах.

Вы являетесь профессором ВятГСХА. Сейчас многие руководители хозяйств, да и сами выпускники, жалуются на то, что образование оторвано от реальности. Согласны ли вы с этой точкой зрений? В каком направлении надо реформировать агрообразование?

- К сожалению, нужно это констатировать. С переходом в рыночную экономику образовалось большое количество высших учебных заведений, при этом практически уничтожили среднее звено – техникумы, профтехучилища, которые выпускали квалифицированные кадры.

Оснащение аграрных вузов оставляет желать лучшего. Все производственные площадки, поля, фермы ликвидированы. И животных, и технику студенты изучают преимущественно по плакатам и моделям. Ветеринарам, зоотехникам необходимо прямое общение с животными. Нужно, как раньше, создавать классы для этих специальностей, где студенты смогут работать непосредственно с животными, с современной техникой, а не смотреть на картинки. Наряду с этим, необходима преддипломная практика в реальном сельхозпредприятии.

Подушевое финансирование вузов привело к тому, что всех студентов пытаются дотянуть до диплома, несмотря на плохую успеваемость и откровенное нежелание учиться. Такое ощущение, что наша система образования стремится создать общество потребителей, которые смогут только крестик под зарплатой поставить вместо подписи.

Несмотря на все это, есть молодые люди, которые с большим желанием поступают в аграрные вузы, стремятся получить знания. Учатся для того, чтобы пойти на производство и работать по специальности.